Типажи на зимней горке.
«Маменькин сынок». Ватрушка с подушками безопасности и просто с подушками. Походный самовар, пирожки, варенье. Спереди бабушка для амортизации.
«Поручик Ржевский». Санки дыбом, впереди дерево, шапка на ветке, секунда до ушиба, но успевает закадрить девочку на параллельно летящей ледянке. Таков, например, мой Артём.
«Тиктокер». Съезжает по опасной ледяной горке на одних ногах, судьба индейка — жизнь копейка, одновременно умудряясь писать кому-то в телефоне и зевать со скуки. Вездесущие малыши спешат повторить за дядей, но жёстко модерируются мамочками и утаскиваются обедать.
«Князь Андрей». Лежит на снегу на спине с открытыми глазами и смотрит в небо Аустерлица, пока снегокат пасётся неподалёку. Философ в третьем поколении. Таков, например, был в детстве я.
«Кульки». Малыши от полутора до трёх. Скатываются с горки самопроизвольно, через секунду превращаются в снежный ком, иногда их по ошибке используют при лепке снеговиков и обнаруживают по крику.
«Прынцесса». Девочка из хорошей семьи вышла в народ. Комбинезон бурберри, угги, ледянка от BMW, причёска от Лены Лениной, два лакея. Через десять минут — нормальный ребёнок в рваном комбинезоне, волосы дыбом, с ледянкой напополам, охрипший и счастливый.
«Дядя Коля». 50 лет, 40 градусов. Эх, тряхнём стариной. Минус санки, минус куртка, иногда минус дядя Коля.
Эта горка у нас в районе — моя ровесница. Здесь время застыло, как на кустодиевской «Масленице». Иногда мне кажется, вот же он, я, лечу кубарём в снежном облаке. Намоленное место, где уже столько лет не затихает детский смех.
Олег Батлук
